Волшебный корабль - Страница 114

К оглавлению

114

Глава 13
Наступают новые времена

Брэшен проснулся с затекшей от неудобного положения шеей, а под веки ему ни дать ни взять насыпали песка. Его разбудило утреннее солнце, проникшее сквозь заросшее грязью стекло иллюминатора на другом конце каюты. Свет, сочившийся сквозь напластования засохшего ила, был слабым и мутно-зеленым, но тем не менее это был самый что ни есть солнечный свет. И его хватило, чтобы сказать моряку: «Вставай! Новый день начался!»

Он выбрался из гамака, спустил ноги на пол… и почувствовал себя в чем-то виновным. В чем?… В том, что опять промотал весь свой заработок, хотя и давал себе слово начать откладывать хоть понемногу?… Верно, но эта вина была застарелой, привычной; сегодня же он испытывал гораздо более свежее и, так сказать, зубастое чувство. Ну-ка?… Ох ты. Ну конечно.

Альтия.

Девочка приходила сюда к нему накануне вечером, просила совета… Если, конечно, ему с пьяных глаз не приснилось. А он ей… А он ей чего только не наговорил. Выплеснул ей в лицо все помои, скопившиеся в душе. И ни словечком не обнадежил.

И никакой помощи не предложил…

Брэшен попытался отделаться от гадостного ощущения. В конце-то концов, разве он был Альтии чем-то обязан? Ничем. Ни в коем случае. Они даже и друзьями-то не были. Уж больно много ступенек общественной лестницы их разделяло. Он был всего-навсего старпомом на корабле ее отца. А она — дочерью капитана. Какая тут может быть дружба?

Что касается покойного Ефрона Вестрита — все верно, он в свое время сделал Брэшену немало добра, причем именно тогда, когда никто другой не желал протянуть ему руку. Дал шанс выбиться в люди… Но теперь старик умер, а значит — та часть жизни навсегда отошла в прошлое.

А кроме того… Хоть и горьки были те с позволения сказать советы, которых он надавал вчера Альтии, — за каждым его словом стояла несокрушимая жизненная правда. Будь у Брэшена возможность чудесным образом повернуть время вспять, он никогда и ни под каким видом не поссорился бы с отцом. Он стал бы самым усидчивым школяром, какого только себе можно вообразить. Он примерно вел бы себя во время нестерпимых (как ему раньше казалось) выходов в свет. Он начисто позабыл бы о выпивке и циндине. И без звука женился бы на той, которую ему присмотрели родители.

В общем, был бы он теперь наследником состояния Треллов. Он, а не его младший братишка…

Мысль о том, что в реальности он НЕ являлся ничьим наследником, да к тому же еще и пропил вчера последние деньги (кроме нескольких мелких монеток, случайно завалявшихся в кармане), вернула его на грешную землю. Похоже, что ему следовало крепко подумать и позаботиться вовсе не об Альтии, а о себе самом. Девка небось уж как-нибудь выпутается. Пускай топает домой, благо пока еще есть куда. Да и все тут. Что вообще с ней такого плохого случится? Родственники сбудут ее с рук, выдав замуж за приличного человека. И станет она жить-поживать в уютном доме, где будут и слуги, и отлично приготовленная еда. У нее будет дорогая одежда, специально для нее сшитая очень неплохими портными. Будет ездить по бесконечным балам, званым ужинам и прочим светским раутам, составлявшим такую важную часть жизни Удачного и в особенности — старых семейств…

Брэшен тихо и насмешливо фыркнул себе под нос. Да уж жестокая судьба. Ему бы такую… Он почесал пятерней грудь, потом поскреб в бороде. Ладонями убрал с лица волосы… Пора было работу искать. А стало быть, надлежало привести себя в порядок — и отправляться назад в порт.

— Доброе утро! — обойдя нос корабля, приветствовал он Совершенного.

Сколько он себя помнил, ему всегда казалось, что носовое изваяние очень страдает: оно составляло единое целое с форштевнем корабля, а тот сильно кренился на один борт. Глядя на него сейчас, Брэшен вдруг заподозрил, что у Совершенного, по-видимому, должна все время болеть спина… но так и не собрался с духом спросить напрямую.

Совершенный, как обычно, висел со скрещенными на груди руками. Его безглазое лицо было обращено в ту сторону, где за полумесяцем сверкающей на солнце воды можно было разглядеть другие корабли, входившие в гавань и выходившие из нее. Он даже не повернулся к Брэшену. Лишь поправил его:

— Не утро, а вечер. Полдень давно миновал.

— Похоже на то, — согласился молодой моряк. — Значит, пора мне со всех ног бежать на причалы. Надо, понимаешь, новую работу подыскивать.

Совершенный ответил:

— Не думаю, чтобы она вернулась домой. Если бы она отправилась туда, то, полагаю, воспользовалась бы своей старой тропинкой — вверх по скалам и через лес. А она попрощалась со мной и ушла берегом — к городу.

Брэшен спросил:

— Ты это про Альтию?

Он постарался выговорить это так, как если бы ему не было никакого дела.

Слепое изваяние кивнуло.

— Она встала с рассветом. — Это прозвучало почти как упрек. — Я только-только расслышал голоса первых утренних птиц, а она уже зашевелилась и потом вышла. Правду сказать, она и ночью очень плохо спала…

— Еще бы. Ей пришлось крепко поразмыслить кое о чем. Кстати, может, сегодня она и направилась в город, но полагаю, еще до конца недели все-таки вернется домой. Куда ей еще-то податься, как не домой?

— Думается, только сюда, — отозвался корабль. — Ладно. А ты, значит, собрался работу искать?

— Кто не работает — тот не ест, — сказал Брэшен. — Иду в гавань. Только, наверное, попробую устроиться не на торговый корабль, а к рыбакам или китобоям. Я слышал, толковому человеку нетрудно продвинуться на китовом или дельфиньем промысле. И они не слишком-то лезут в душу тем, кого нанимают… По крайней мере, так говорят.

114