Волшебный корабль - Страница 188

188

Это случилось три дня назад. Глупейшее несчастье (как, впрочем, и все они — задним-то числом!) из тех, что нередко случаются на кораблях. Кто-то из моряков упустил трос, причем когда Уинтроу этого ожидал всего менее… Проказница не думала, что это было сделано нарочно. Нет, Уинтроу презирали, но не ненавидели. По крайней мере, не настолько уж сильно. Несчастный случай, и все. Пеньковый канат потащил с собой руку Уинтроу, пытавшегося его удержать, и пальцы юнги угодили в шкив блока… Проказница и теперь вся кипела от гнева, вспоминая, с какими словами Торк подбежал к юнге, который лежал, скорчившись, на палубе и прижимал окровавленную руку к груди. «Ну и поделом тебе! Меньше по сторонам будешь зевать, чмо беспонтовое! Тебе, дураку, еще повезло, что только палец прищемило, а не всю кисть расплющило! А ну живо вставай — и за работу! Никто тут тебе носик вытирать и слезки промокать не намерен…»

А потом он убрался, и к Уинтроу безмолвно и виновато поспешил Майлд. Вытащил чистый (почти) носовой платок и как умел притянул изуродованный указательный палец Уинтроу к остальным. Майлд, чья рука соскользнула с того злополучного троса. Майлд, чьи ребра под повязками еще заживали…

— Прости меня, — после долгого молчания тихо сказал Уинтроу, обращаясь к Проказнице. — Не надо мне было так с тобой разговаривать. Ты ведь меня понимаешь лучше, чем кто-либо на борту… По крайней мере, стараешься понимать мои чувства. Не вини себя, пожалуйста, в том, что мне так плохо. Меня просто держат здесь насильно, вот и все. И при этом я знаю — будь ты не живым кораблем, а обыкновенным, отец не стал бы так меня насиловать. Вот я и злюсь на тебя, хотя ты ни в чем не виновата. И уж всего менее — в том, что ты именно такая, как есть!

— Я знаю, — безучастно выговорила Проказница. Она сама не знала, что было хуже: когда он молчал — или когда пытался что-то сказать. По приказу капитана они каждый день проводили вместе по часу утром и вечером. Проказница не могла бы ответить, чего ради Кайл вынуждал сына к сближению с ней. Ждал ли он, чтобы между ними чудесным образом развилась некая связь?… Нет, не настолько он глуп. Не настолько, чтобы надеяться, будто сможет заставить мальчика ее полюбить. Но она была семейным судном Вестритов, а Уинтроу — Вестритом по матери, и связь между ними не образоваться попросту не могла. Проказница часто вспоминала тот долгий вечер в середине лета — теперь ей казалось, это было очень, очень давно, — тот вечер и ту первую ночь, что Уинтроу провел у нее на борту. Как же хорошо у них все начиналось!.. И, если бы им никто не мешал…

Но не имело никакого смысла горевать о несбывшемся. И Альтию вспоминать было столь же бессмысленно. Хотя как было бы славно, если бы Альтия сейчас здесь оказалась!.. И до чего ж плохо было без нее! А еще хуже — постоянно гадать о том, что же с нею сталось…

Проказница вздохнула.

— Не горюй, — успокоил ее Уинтроу, но сам ощутил, как глупо это прозвучало. И тоже вздохнул. Потом добавил: — Ты, полагаю, себя чувствуешь так же скверно, как я…

Проказница могла бы очень многое на это сказать — и потому промолчала. Вода журчала, распадаясь перед форштевнем, ровный ветер наполнял паруса. Рулевой — она это чувствовала в каждом его прикосновении — был знающим и опытным моряком. Еще бы ему не быть! Лично нанятый капитаном Вестритом, он прослужил на судах без малого двадцать лет. Так что лучшей руки на своем штурвале Проказница и пожелать не могла. Стоял дивный вечер, она держала курс из холода и мрака зимы к солнечному теплу…

Тем острей и пронзительней ощущалась их общая с Уинтроу беда.

За последние несколько дней он много чего успел ей наговорить в пылу гнева, разочарования и бессилия. Какой-то частью сознания Проказница понимала: он клял вовсе не ее, а злую судьбу… Но полностью отрешиться от обиды не удавалось, злые слова засели в памяти и царапали, как острые крючки. Особенно он ее обидел вчера утром, после очень тяжелой ночной вахты. Сказал ей, что вовсе не Са дал ей жизнь, и, значит, в ней не было искры Его божественной силы, а всего лишь подобие духа и жизни. Ее, сказал он, создали смертные люди для удовлетворения своей жадности… Проказница была потрясена, она пришла в ужас. Но худшее началось, когда сзади к Уинтроу подошел Кайл, и затрещина разгневанного капитана швырнула мальчика на палубу — в наказание за то, что обидел корабль. После этого даже самые доброжелательные матросы начали с осуждением отзываться об Уинтроу: они считали, что из-за его невоздержанности от них непременно должна была отвернуться удача. Что до Кайла — он, кажется, так и не понял, что она ощутила его удар не менее остро, чем Уинтроу. И, уж конечно, ему и в голову не пришло, что такие вот колотушки — далеко не лучший способ заставить сына полюбить свой корабль. Нет, он лишь велел поднявшемуся Уинтроу живо идти вниз — и там заняться кое-какими делами, которые тот более всего ненавидел. А Проказница осталась одна — размышлять над ранившими ее словами мальчика и гадать, а не были ли они, в конце концов, истинной правдой…

Да, Уинтроу определенно заставлял ее думать. Причем о таких вещах, о которых не задумывался ни один Вестрит, ходивший под ее парусами. Уинтроу, в частности, посвящал едва ли не половину своего времени раздумьям о своем месте в мире, о том, как его жизнь вписывалась в жизнь окружающих. Что касается Са, Проказница и ранее слыхала о Нем: Вестриты были приверженцами этого Бога, хотя к рьяным поклонникам не относились. Никто из них не задумывался о природе божественного и о том, какое выражение находило оно в повседневности. Никто из них так не носился с мыслью о благодати и чести, изначально заложенных в душу каждого человека, с идеей предназначения, исполняемого всяким живым существом. Уинтроу же считал, что каждая жизнь приходила в этот мир, дабы удовлетворить некоторой нужде — но не абы как, а лишь путем достойного и праведного жития…

188